интервью с главой Западноукраинского общества защиты животных Андреем Курачем.

[moder_1]

Год назад львовские защитники животных подняли шум: в городе начались массовые отравления животных. Причем гибли как уличные, так и домашние собаки. Да и среди бродячих многие имели опекунов, были стерилизованы и вакцинированы, имели клипсы-идентификаторы...

Как известно, эти факты даже вылились в призывы зоозащитников бойкотировать Евро-2012 в Украине. О сегодняшнем положении дел в этой сфере, о дог-хантерах и проблемах с кетамином «фрАза» пообщалась с главой Западноукраинского общества защиты животных Андреем Курачем.

Когда впервые были зафиксированы случаи отравления животных во Львове?

Перед Пасхой в прошлом году. До того — не было.

Вообще не было?

Или не было, или они не были настолько массовыми, чтобы обратить всеобщее внимание. Понятно, что собаки, которые живут на улице, время от времени пропадают, гибнут, их отлавливают сотрудники коммунального предприятия, которое за это отвечает. Но тогда это приобрело массовый характер с клиническими признаками отравления. Кроме того, в один день ко мне, ветеринарному врачу, попали две собаки, которые гуляли в Снопковском парке. Через несколько часов у них появилось возбуждение, судороги, рвота. Взятые на исследование анализы крови и мочи подтвердили, что они отравлены изониазидом. Поэтому сомнений не было.

Что такое «изониазид»?

Это препарат, которым лечат туберкулез. На человеческую нервную систему он тоже влияет, но собачья к нему более чувствительна. Отравление проявляется судорогами, рвотой и собака умирает на протяжении 3-4 часов.

И как это лекарство попадает в организм животного?

Собака его съедает вместе с приманкой. А как засунуть яд в корм, учат на специальных дог-хантерских сайтах. Дог-хантеры — это группа людей, которые почему-то ненавидят животных. Они объединились в рамках одного сайта и, как, например, в Сети можно встретить подробные рецепты производства бомбы, так и на этом сайте есть информация о том, как яд приготовить. Как препараты называются, фотографии аптечных упаковок, как их толочь, с чем их смешивать, что еще добавлять, чтобы они быстрее усваивались и больше вреда приносили.

Я считаю, что это — работа российских спецслужб. Потому что это российский сайт и оттуда ведется вся эта пропаганда.

Откуда такая уверенность?

Это мое личное мнение. Россия (ее политикум) значительно отстает от нас в желании решить проблему бродячих собак гуманным методом. И они для того, чтобы не вкладывать деньги государства в приюты, просто дали людям с некими психическими отклонениями (если дог-хантеров воспринимать именно так) информацию, как убивать животных. А власть остается с чистыми руками.

А к нам эта информация дошла уже своеобразным отголоском. Или специально была инспирирована их спецслужбами перед Евро-2012, чтобы создать негативный имидж Украины в мире.

И что вы сделали, когда поняли, что это целенаправленные отравления?

Мы, в первую очередь, сделали все процессуально правильно. Правильно был проведен забор материалов, чтобы потом милиция смогла по результатам анализов открыть уголовное дело.

И открыли?

Да.

Есть подозреваемые?

Среди прочих, обратили внимание на человека, который неадекватно ведет себя с животными в районе Стрыйского автовокзала. Он подходил, пинал собаку, прятался, потом снова наблюдал за собаками. Вызвали милицию, задержали его. Выяснилось, что он психически больной. И до сих пор еще не понятно, то ли это действительно он отравлял собак, то ли он просто больной человек.

Если это он, то пусть принимают меры и лечат его. А если нет — то пусть ищут виновных, чтобы снять с него все подозрения. Сейчас в районе все защитники животных за ним наблюдают.

А других подозреваемых нет?

Когда открыли уголовное дело, то отравления прекратились. Вероятно, дог-хантеры притаились.

А собаки, которых вы обследовали, были домашними? Они выжили?

Да, это Бруно и Аза. Хотя потом в парке, где гуляли эти собаки, и были обнаружены трупы других животных.

А может, все-таки, это была какая-то болезнь?

Нет. Когда в разных районах города массового гибнут животные, клиническая картина у них одинаковая, симптомы одинаковые, это может быть только отравление.

Почему же пока эти дог-хантеры целый год травили животных, никто не мог ничего доказать и предпринять?

Первые попытки были еще весной прошлого года. Зоозащитники отвезли трупы животных в областную ветеринарную лабораторию. Но они те яды, которые умеют искать, не нашли, а для изониазида не имели отработанных методик. И тогда мы начали искать варианты сделать это через медицинскую систему, через лабораторию судмедэкспертизы.

Так сложилось, что среди отравленных собак оказалась собака депутата. И только благодаря этому удалось провести анализы. Ведь в медицинскую лабораторию их изначально не хотели брать, потому что это не та специфика. Но по просьбе города они согласились, провели обследование и предоставили результаты. После этого ветеринарный университет нашел возможность провести исследования на изониазид. И после этого было подтверждено, что собаки отравлены где-то в 20 случаях.

А остальные?

А остальных никто не обследовал. К сожалению, система построена так, что нет ни одного государственного учреждения, которое бы приехало, забрало это животное, само провело экспертизу и выдало какой-то результат. Поэтому все те исследования, которые проводились, делались по инициативе и за деньги либо владельцев животных, либо волонтеров, которые их опекали. Они подбирали эти трупы, сами искали возможность связаться с милицией, чтобы получить направление на исследование, завезти в лабораторию, потом забрать и похоронить.

Так что фактически эти исследования проводились на общественных началах. Но наши возможности не безграничны. А вот если бы была государственная структура, то таких зарегистрированных и подтвержденных случаев было бы намного больше.

В этих отравлениях подозревали местную власть.

Мы не эксперты и не следователи. Милиция должна провести работу и обозначить, кто именно виноват.

Но городским властям это могло быть выгодно?

Нет, им уж точно не выгодно. ЛКП «Лев» (структура, которая отлавливает бродячих собак) этим не занималась. Это я знаю точно, потому что мы с ними сотрудничаем в вопросах стерилизации животных.

Я также связывался с санстанцией, которая занимается дератизацией, они тоже этого не делали. И когда уже был обнаружен фактор отравления, то стало понятно, что ни одна из этих организаций не работает с такими препаратами. У дератизаторов есть некий перечень разрешенных средств, и когда они выходят на работу, то расписываются в получении препаратов. Их контролируют. Других структур в горсовете, которые занимаются животными, нет.

Дог-хантеры, оправдывают свои действия тем, что уничтожают не просто бродячих, но агрессивных собак. Вы же, в противовес им, занимаетесь стерилизацией. Как с этим обстоят дела сейчас? Может вся проблема в том, что процесс идет недостаточно активно, ведь не секрет, что люди действительно периодически страдают от нападений бездомных собак?

Я могу сказать, что в Германии или Франции нет дог-хантеров. Там вся система контроля за животными построена так, что бездомных собак просто нет на улицах. А у нас эта система еще не создана. И это дает возможность извергам издеваться над беззащитными животными.

А вы что делаете?

А у нас на протяжении нескольких лет развивалась стерилизация бездомных животных на базе ЛКП «Лев». Мы успели простерилизовать около 500 животных. Это и собаки, и кошки. Каждую простерилизованную особь, которая возвращалась на место обитания, мы метили специальной клипсой на ухе. Но, к сожалению, большинство из них тоже отравились. И наши усилия, и вложенные средства, и жизни животных перечеркнуты этими отравлениями.

Это вас не останавливает?

Нет, но у нас появилась другая проблема — кетамин. Во всех государствах кетамин включен в перечень наркотических препаратов и психотропных веществ. И в связи с этим он подпадает под определенный контроль, чтобы его нельзя было распространять свободно: его нельзя купить в аптеках, его не могут купить неврачи. И я считаю, что это нормально. Но ненормальным является то, что у нас, в Украине, для ветеринарных врачей осталась та же система лицензирования для использования группы наркотических препаратов и психотропов, которая приводит к тому, что выполнить эти условия почти невозможно. Или же сделать это может себе позволить лишь малая часть клиник, в основном крупных. Для всех же остальных возможность обезболивания животных исчезает.

Защитники животных очень чувствительны к этой теме, потому что массовая стерилизация бездомных животных не проводится в крупных клиниках, так как там это делать дорого. Она проводится или на базе коммунальных предприятий или в приютах. Кроме того, есть большая часть районных ветеринарных клиник, не имеющих возможности выполнить все предписания, которые требуют от клиник иметь стены некой толщины, двери металлические и укрепленные, решетки на окнах, подключенную к пульту сигнализацию. Все это выходит за рамки европейских требований.

В Европе от ветеринаров требуют хранить наркотические препараты и психотропы в обычных сейфах. В Польше ветеринары имеют право покупать эти препараты только в одном месте и только в таких количествах, чтобы использовать на протяжении 3-4 недель. После использования они списываются и проводится сверка, сколько было закуплено и сколько осталось. Также требуется, чтобы двери и окна закрывались на время отсутствия персонала. И все. Других требований нет.

Так у нас сейчас кетамин разрешен или нет?

Он-то разрешен. Но с теми условиями, которые я перечислил выше. И я точно знаю, что множество ветеринарных кабинетов, а особенно в районных центрах, не смогут себе позволить такое оборудование. Так что очень большие территории останутся без возможности качественного обезболивания животных. Врач сможет лечить понос, ставить капельницы, но вот делать операции — нет. Врачи будут бессильны помочь, а животные — гибнуть без помощи.

Более того, я могу сказать, что сейчас кетамин официально фактически не может закупить ни одна структура, которая занимается ветеринарной практикой. Для этого нужна лицензия, которую пытаются получить некоторые врачи, но это очень трудно, процедура растягивается на несколько месяцев. И все надеялись, что ее отменят. Но всё закончилось тем, что лицензию разрешили получать также и физическим лицам, так как основной контингент ветеринарных врачей в Украине — физические лица-предприниматели. А вот на призывы упростить систему лицензирования чиновники не откликнулись.

Поэтому сейчас Украинская ассоциация ветеринарных врачей, зоозащитные организации из разных регионов Украины обращаются в разные инстанции, чтобы эту систему пересмотрели. Мы требуем, чтобы отсрочили внесение кетамина в перечень наркотических препаратов и психотропов. А до того — упростить лицензирование.

А чтобы государство поняло, как трудно лицензироваться, то пускай сначала лицензирует свои клиники. На сегодня у нас в стране нет ни одной лицензированной государственной клиники. И они тоже отказываются от использования кетамина, так что даже на базе государственной клиники животные не могут получить качественное обезболивание!

А что грозит врачу, если все-таки он вколет животному кетамин?

Уголовная ответственность. Вплоть до нескольких лет тюрьмы.

То есть, если сейчас вам привезут собаку, которую сбила машина, вы скажете: «Умирай»?

На сегодня, к счастью, еще никого из врачей не трогали. Люди как-то дорабатывают на том кетамине, который закупили раньше. Я специально интересовался этим вопросом. И мы надеемся, что к нам прислушаются. Я очень надеюсь, что у нас применят европейскую модель пользования кетамином, а не ту модель, которая есть в России. Вот там уже ветеринарных врачей действительно судят.

А ведь кетамин является очень хорошим обезболивающим препаратом. Его можно легко использовать для самых разных видов животных — птиц, собак, котов, крысок, шиншилл, кроликов, лошадей. Он легко дозируется, хорошо переносится. А другие виды похожих по действию препаратов для наркоза в Украине не зарегистрированы. Реформы нужно проводить умно, поэтапно, а не вбрасывать, как шайбу в хоккее.

А кетамин используют для людей?

Да.

Для врачей, которые лечат людей, проблемы с этим нет?

В обычной медицине анестезиологи работают в больницах. А это — типично построенные помещения, в которых сразу, при строительстве, выполнялись требования о том, что там должна быть специальная комната для хранения средств для наркоза.

А ветеринарные кабинеты — это арендованные помещения, и их не всегда можно переоборудовать или владелец не разрешает. А если посмотреть в районах, то там больницы ветеринарные — вообще деревянные домики. И что, сельский врач не должен обезболивать животное?

Вы своего первого пациента помните?

Да, это была собачка с энтеритом (острое заболевание кишечника, которое иногда не лечится). Она умерла. Второй мой пациент тоже погиб. Третий был песик-боксер с гепатитом, такой желтенький. И я тогда решил, что если и этот умрет, то я уйду из ветеринарии. Но я его вылечил, и это определило мою судьбу.

Вас, наверное, часто кусают, царапают?

Любое животное может пугаться и выказывать агрессию в целях защиты. Думаю, что у них нет ощущения, что сейчас их будут лечить. Но у них, может, есть интуиция, и они знают, что можно от человека ожидать. Обычно меня царапают коты, потому что у кота есть четыре лапы и пасть, которыми они обороняются. А у собаки — только пасть. Одну пасть легче контролировать, чем четыре лапы кота, которыми он действует, как боец кунг-фу.

Но ведь не все отбиваются от врача?

Сурок Миша, который живет во Львовском городском детском эколого-натуралистическом центре, ездил в Киев на выставку. А перед этим мы его прихорашивали. У него немножко переросли резцы, их пришлось укоротить, подстригли ногти. Он не упирался, вел себя как в косметическом кабинете: мы его перевернули на спинку и он себе преспокойненько лежал до конца процедуры.

Потом его еще вымыли водой с шампунем, но это уже не в нашем кабинете.

И часто вам приходится предоставлять услуги такого себе маникюрного кабинета?

Не часто. Нашими клиентами являются вышеупомянутые сурки. Есть случаи, когда у кроликов или морских свинок переростают зубки, также приносят животных подстригать когти. Но это редко бывает.

В вашей практике были животные, которых обижали люди?

Обычно к нам в ветеринарный кабинет ведут животных, которых люди опекают. Эти животные знают, что их любят. А на улице бывают разные животные. К нам приносят тех, кто попал под машину, были такие, кого били. К сожалению, животные нам не рассказывают, как они пострадали. Иногда мы можем по характеру увечий понять, как произошла травма, а иногда все так и остается неизвестным.

Были случаи даже, когда в животных стреляли.

Зачем? Хотели убить?

Нет, просто некий молодой человек тренировался, стреляя из окна из малокалиберного ружья по живым мишеням... Мы потом лечили это животное.

А куда нужно заявлять, если с животным ведут себя жестоко?

Эти случаи должны регистрироваться в милиции. Так требует закон. Сообщать об этом может любой гражданин, который знает о таких случаях. Нам приходилось принимать участие в ситуациях, когда животные удерживались неадекватными людьми — наркоманами, алкоголиками, людьми, которые издеваются над животными. Мы приходили и вместе с милицией изымали их, переустраивали к хорошим людям.

Но сегодня у нас нет городского приюта, куда можно отдать животных на некоторое время. Поэтому, если владелец плохо относится к животному, то его просто некуда отдать. Наша общественная организация неоднократно обращалась в городские структуры или в милицию с сообщением о том, что животное страдает от хозяина. В гуманных странах такое животное через суд изымают и отдают в приют. А у нас даже приютов нет.

А часто злые соседи травят животных?

Я не знаю ни одного случая, который был бы доказан. Есть только подозрения. Последняя инстанция, которая это может подтвердить, — лабораторные исследования. Я знаю всего несколько попыток доказать. Но когда уже животное погибло, владельцы, как правило, не хотят этим заниматься.

Какое самое необычное животное вам доводилось лечить?

Однажды к нам обратились с животным дегу (вид мелких южноамериканских грызунов). У нас их держат как декоративных животных дома. Это оказалась беременная самочка, которая не могла разродиться. Пришлось сделать кесарево. Малыш родился и самочка выжила. Такую операцию мы делали впервые и звереныша мы до этого не видели ни разу.

А птиц вы лечите?

Домашних курочек пока не приносили. Зато пришлось зашивать сухожилия на раненом крыле ястреба. И даже, к нашему удивлению, потому что у птиц специфически проходит заживление ран, он хорошо себя чувствует и уже летает. К нам также часто приносят птиц, которых люди находят где-то в лесу или в парке. Если это редкие птицы, которых можно вылечить и выпустить в природу, то экологический центр их принимает, мы лечим, а они потом их держат, ухаживают и потом выпускают.

Может вы еще и со змеями, с рептилиями дело имеете?

Да, приходилось доставать яйцо из змеи, которая не смогла его родить. Змея осталась жива, а вот яйцо погибло. Да и птицы иногда не могут снести яиц. Также к нам как-то привезли крокодила из одной львовской гостиницы, где его держали в неприспособленном помещении. Но они обратились, когда ему уже нельзя было помочь.

Так что приходится лечить самых разных животных. Среди пациенток была обезьянка, которая заболела гриппом. Да, обычным человеческим гриппом. Кроме того, проводили кастрацию шимпанзе. Проводили ампутацию хвоста обезьянки. Ведь эти животные, когда дерутся между собой, кусают соперникам хвосты.

Приходилось лечить и вислобрюхую вьетнамскую свинку. У нее была поражена центральная нервная система, проще говоря, не могла ходить. У нее глазные яблоки дергались. Нам удалось ее вылечить.

А как насчет пауков?

Что нет, то нет! За свою практику я только один раз встречался с пауком-пациентом. Однажды, когда я был еще молодым врачом, к нам пришел молодой человек и сказал, что у него есть больной паук. Мы его перенаправили к нашему шефу. А сами побежали подслушивать, чтобы узнать большую тайну лечения пауков. В итоге разговор получился приблизительно такой:

— В чем проблема?

— Когда-то паук залезал на потолок и там плел паутину, а сейчас доползает на метр и падает.

— А сколько ему лет?

— Восемь

— Так что ж вы хотите? Он уже старый!

Каких животных предпочитают известные львовяне?

Самых обыкновенных, иногда даже беспородных, кошечек и собачек. Тут играет роль не столько престиж, сколько любовь. Так, мне приходилось лечить собак главы одной из райгосадминистраций Львова, которые отравились отравой для крыс. Также у нас лечила своего кота семья Юхницких, некоторые актеры театра Заньковецкой, некоторые журналисты. Даже бывший мэр Луцка привозил к нам лечить собачек.

Я думаю, что многие обращаются, но мы об этом можем и не знать. Ведь сам известный человек может и не ехать.

http://fraza.ua/interview/23.08.12/1479 ... hbami.html